Она встала медленно, словно каждый сантиметр тела подчинялся закону тяжести и решимости; воздух вокруг сузился, как горлышко бутылки, перед тем как вырваться шум. Взгляд её пробежал по лицам — от жениха до матери, от официанта до старика у окна — и остановился на безмолвии, разрастающемся в зале. Она открыла рот, и тишина стала невыносимой: какие слова прозвучат — никто не мог предположить. Переходите по ссылке, чтобы узнать, что было дальше…
Финал наступил не сразу, но катарсис был неизбежен: ребёнка вернули, правда легла на стол как тяжёлая, но чистая ткань, и на ней загорелись новые надежды. Люди плакали и обнимались: бедные и те, кого считали «скромными богачами», теперь шли рядом, держась за руки; старики, медсёстры, бездомные и учитель из школы — все, кто участвовал в восстановлении справедливости, стояли вместе. Марина смотрела на сына и чувствовала, как стягивается узел в её груди и растворяется: «Мы живы», — думала она, и в этом простом признании было больше силы, чем во всех словах судей и адвокатов. Вечером, когда свет в зале погас, и люди выходили на улицу к метро и автобусам, кто‑то прошептал: «Это было не про свадьбу. Это было про нас». Последняя картина — она идёт по тротуару с сыном на руках, за спиной — шум рынка и звонок поезда, а в сердце — новая справедливость, которая, как мелкая звезда, теперь озаряет их путь.
