Дверь кабинета открылась, и в ней появился врач с файлом, его взгляд был усталым, но ровным; он сделал шаг, поднес папку и тихо произнёс фразу, от которой у неё перехватило дыхание: «Это не ваш ребёнок». Комната будто замерла: дыхание соседей прекратилось, телефон на ресепшене замолчал, и даже лампы казались ненадёжными. «Что случилось дальше — невозможно забыть!» — подумала Мария, и в тот момент время растеклось, как вода — всё осталось за порогом, и только одна мысль горела в её груди: правда должна быть найдена. Читать дальше на сайте…
Катарсис пришёл медленно: в ЗАГСе новый акт, в суде — приговор, в роддоме — извинение, и на вокзале, где когда-то она плакала от усталости, теперь был смех её малыша. Люди, которые смотрели на неё с подозрением, теперь подходили с чашкой чая или с пакетом продуктов; были искренние извинения и те, что звучали как заклинание, — но для Марии важнее было не прощение, а восстановленное право быть матерью. В последней сцене она смотрит на небо над рынком, где голуби кружат как обещания, и думает: «Человеческая душа способна на зло и на исцеление», — и эти слова остаются с читателем как тихая, но непреложная надежда.
